Что означает фразеологизм «Не хлебом единым живет человек»? Значение выражения «не хлебом единым жив человек Не хлебом единым значение фразеологизма.
«Не хлебом одним будет жить человек» (Матф. 4:4)
Как эту фразу понимают наши современники?
У этой цитаты есть продолжение. То есть, если мы будем слышать Бога, доверять Его промыслу, исполнять Его волю - это и будет жизнь. Потому что хлеб - тоже от Него.
Светлана, 41 год, беженка из Луганской области, г.Липецк:
Для меня это - когда мой сын рядом. Когда любимый приезжал домой. Когда "животина" со мной. Когда сестра с племянником выразит желание быть вместе.
Мария, 24 года, временно не работает, г. Ахен (Германия):
Хлеб отождествляет материальные вещи. А для жизни человек нуждается в духовной пище, Богообщении и Богопознании. Это нужно для спасения души. Люди умеют жить одним "хлебом", особенно в европейском обществе, но, думаю, для жизни души этого маловато.
Дарья, 26 лет, госслужащий, г.Севастополь:
Для жизни человеку куда важнее духовная пища. Это и отличает нас от животных.
Антон, 29 лет, сотрудник агентства недвижимости, г.Киев:
Воспринимаю это как жестокий стёб на современные ценности общества. Хотя если учесть, что выражение появилось задолго до того, как сложилось современное общество, - хочется плакать. Люди уже тысячелетиями обладают, как минимум, зарисовками конструктивного пути развития, а «воз и ныне там». Фраза намекает на то, что человек - это что-то сложнее и выше простой животины с набором физиологических потребностей. Должна быть подпитка и постоянный рост внутреннего, духовного мира. С умением сопереживать, любить, прощать, думать. Иначе человек рискует скатиться до уровня животного, либо войти в конфронтацию с собственным внутренним миром.
Святоотеческое толкование:
Моисей, успокаивая свой народ, утомленный долгим возвращением из египетского плена, говорил, что Бог не зря подвергал народ израильский таким испытаниям: «Он смирял тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа. Живет человек».
В Новом Завете, в Евангелии от Матфея, также встречается это выражение. Когда Иисус был впустыне и держал долгий пост, «приступил в Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих».
В современной России выражение приобрело дополнительную популярность после выхода в свет (1956) романа «Не хлебом единым» Владимира Дудинцева (1918-1998).
Смысл выражения: для полного счастья человеку мало материального благополучия, ему необходима духовная пища, моральное удовлетворение.
Этот общеизвестный образ фигурирует как в Ветхом, так и в Новом Завете, и смысл его вполне понятен. Фактически, он означает, что наши потребности не ограничиваются удовлетворением лишь материальных нужд. Однако стоит обратить внимание, насколько категорично это высказывание. Духовное удовлетворение представлено как фундаментальная жизненная потребность, сравнимая с потребностью в пище. По существу, на тех же позициях стоят и все другие религии и духовные традиции: чтобы жить, нам необходима «пища для души». По моему мнению, это верно в совершенно буквальном смысле. Состояние нашей духовной жизни напрямую связано с функционированием нашего тела, в том числе с обменом веществ, пищеварением, дыханием и всеми остальными видами физиологической деятельности. Но мы нередко пренебрегаем своими духовными потребностями или недооцениваем их. Конечно, имеются некоторые признаки того, что на смену подобному поведению постепенно приходит иное - у людей вновь возникает осознание духовных ценностей. .
И тем не менее материалистическая ориентация, под влиянием которой мы находились столь длительное время, повлекла весьма серьезные последствия, тесно связанные с распространенностью в современном обществе склонности к вредным привычкам. Коль скоро мы не в полной мере осознаем необходимость духовных достижений, нет ничего удивительного в том, что многие люди неверно понимают истинные потребности человеческого духа. Они открывают для себя великое множество гиперстимулирующих видов деятельности и такое же количество способов снятия напряжения, заменяя ими состояние «действительно высшего класса» -именно то глубокое переживание, которое Роберт Джонсон называет экстазом.
Это-то и прискорбно, ведь экстаз нам необходим. Мы нуждаемся в нем так же остро, как в пище, воде и воздухе. Но в современном западном обществе эта основополагающая человеческая потребность не осознается в полной мере. За последние тридцать лет мы существенно продвинулись в понимании того, насколько ухудшилось наше физическое окружение, и в преодолении такого рода тенденций. А вот столь же решительно осознать свои духовные потребности нам пока не удалось. В проблеме вредных привычек я вижу прямое следствие этой фундаментальной оплошности.
В каждой культуре, во все эпохи человеческой истории люди испытывали потребность в экстатическом переживании - в наслаждении того или иного рода, выходящем за рамки повседневной реальности. Различные культуры пытались удовлетворить эту потребность множеством всевозможных способов, и некоторые из этих способов оказывались куда более духовно ориентированными, чем все прочие.
В XIX веке русский писатель Федор Достоевский утверждал, что человек может чувствовать себя удовлетворенным, только получая от общества три вида переживаний - чудеса, таинства и духовное руководство, и что переживания эти куда более важны для него, чем удовлетворение материальных потребностей. Человек, испытывающий то или иное пагубное пристрастие, по всей видимости, верит, что с его помощью он сможет обрести чудеса и таинства, а отсутствие духовного руководства делает такой взгляд еще более соблазнительным. Вместо того чтобы считать пристрастившихся просто-напросто слабыми людьми, а то и преступниками, я предпочитаю видеть в них тех, кто губительным для них самих, но все же вполне понятным образом откликается на духовный вакуум, скрывающийся за нашим материальным изобилием.
Мы все ощущаем последствия этого духовного вакуума, В зависимости от того, кто мы есть, и от тех обстоятельств, в которых оказываемся, мы откликаемся на него одним из множества способов. Однако в нашем обществе человеческий отклик на духовные в своей сущности устремления сплошь и рядом принимает материальные формы.
Чопра Дипак
Некрасов Анатолий – Построение пространства Любви
Однажды ночью я проснулась от странных звуков, несшихся с улицы. Подошла к окну — внизу стоит открытый грузовик, доверху нагруженный трупами: к весне боялись эпидемий, ездили собирать мертвецов по квартирам. Для этого был организован специальный отряд из женщин — им выдавали дополнительный паек за тяжелую работу. Работали они ночью. Выволокут промороженного мертвеца из квартиры на улицу, возьмут за руки за ноги, раскачают — раз, два, три! — и бросают в грузовик. Звенит, как обледеневшее бревно. От этих-то звуков я и проснулась. Смотрю, вынесли женщину, бросили наверх — а у нее длинные-длинные волосы, упали вдруг, рассыпались живой волной! Боже, красота-то какая! Вот и я, наверно, совсем бы не проснулась однажды, и меня в грузовик — раз, два, три!.. И зазвенела бы…
Но пришла весна 1942 года, и стали ходить по квартирам искать уже тех, кто остался в живых. Такая комиссия из трех женщин пришла и ко мне.
— Эй, кто живой?
Слышу — из коридора кричат, а я дремлю, и отвечать неохота.
— Смотри, девчонка здесь! Ты живая?
Открыла глаза — три женщины возле дивана моего.
— Живая…
— А ты с кем здесь?
— Одна?! Что же ты здесь делаешь?
Если б они тогда не пришли — был бы мне конец.
На другой день они вернулись и отвели меня в штаб МПВО (местной противовоздушной обороны). Зачислили меня в отряд, состоявший из 400 женщин, жили они на казарменном положении. Командиры — мужчины-старики, не годные к отправке на фронт. Получали все военный паек. Носили форму — серо-голубые комбинезоны, за что моряки в шутку прозвали их «голубой дивизией». Вот в эту- то «дивизию» я пришла и ожила среди людей.
Обязанности наши заключались в круглосуточных дежурствах на вышках: мы должны были сообщать в штаб, в каком районе видны вспышки и пламя пожаров; если была бомбежка или артиллерийский обстрел, то где были взрывы, в какую часть города попадания. Сразу после сигнала воздушной тревоги мы должны были быть готовы выехать по первому же требованию для помощи гражданскому населе- нию: откапывать заваленных в разбитых взрывами домах, оказывать первую медицинскую помощь и т. д. Кроме того, днем надо было работать на расчистке города. Мы ломали, разбирали деревянные дома на топливо и раздавали дрова населению (в Ленинграде было то же самое — там совсем не осталось деревянных домов).
Техники, конечно, никакой не было. Руки, лом да лопата. После страшных морозов везде полопались канализационные трубы, и, как только земля оттаяла, надо было чинить канализацию. Это делали мы, женщины, — «голубая дивизия». Очень просто делали. Допустим, улица длиной 1000 м. Сначала нужно поднять ломом булыжную мостовую и руками оттащить булыжник в сторону. Выкопать лопатой и выбрасывать землю из траншеи глубиной метра два. Там проходит деревянный настил, под которым скрыта труба. Отодрать ломом доски и… чинить там, где лопнуло. Рецепт прост и ясен, как в поваренной книге. Вот так я и узнала, как устроена канализация. Стоишь, конечно, в грязи по колено, но это неважно — ведь мне дают есть.
Хлеб — 300 г — весь отдают утром, плюс еще кусочек сахару и 20 г жиру. В обед — суп и каша, на ужин — каша. Все это крошечными порциями, но это же царская еда, и каждый день! Это уже жизнь.
Рядом с нашим домом расквартирована морская воинская часть, и у них — свой джаз-оркестр. Как только я немножко ожила, пошла, конечно, к ним петь.
После целого дня тяжелого неженского труда (особенно для меня, подростка), бывало, еле доберешься до дому. Да молодость — великая сила: через пару часов я уже бегу на репетицию в джаз-оркестр, к соседям-морякам. Вечерами давали концерты на кораблях, в фортах вокруг Кронштадта, в землянках. Тут уж моряки накормят, последним поделятся. А днем работала, как и все, таскала на собственном горбу бревна, ворочала булыжник. Только надевала три пары брезентовых рукавиц. Мне было неважно, что живот могу надорвать, — я берегла руки: знала, что обязательно буду артисткой.
В большой комнате, где я живу, — двадцать кроватей. В центре — огромная железная печь, где после работы мы сушим одежду, и большой стол. Около каждой кровати — маленькая тумбочка, а все имущество — в сундучке под кроватью. Женщины — разного возраста, разного жизненного опыта, разных профессий. Я — самая младшая, хотя за последние несколько месяцев я сильно выросла, пополнела и выгляжу гораздо старше своих лет.
Город полон военных, и возле нашего здания всегда толпятся моряки — ждут. У нас был отнюдь не «институт благородных девиц» — о «голубой дивизии» шла дурная слава. В те страшные годы, когда на плечи женщин легла такая непомерная тяжесть, много было изуродованных жизней. Женщины пили наравне с мужчинами, курили махорку. И я через это прошла — пила спирт и курила. Ведь после концерта какое угощение? — тарелка супа, кусок хлеба да стакан водки. И спасибо им — они последнее отдавали.
Потеря мужей и женихов приводила к моральному падению многих. И все же много было чистоты, много было настоящего. Годами глядя в глаза смерти, люди искали не минутных наслаждений, а сильной любви, духовной близости, но и это часто оборачивалось трагедией. В своей ППЖ — «походно-полевой жене» — мужчина часто находил такую силу и духовные ценности, которые навсегда уводили его от прежней семьи, от детей. Сколько таких трагедий прошло перед моими глазами! Но именно среди этих людей я узнала настоящую цену человеческим отношениям. Я узнала жизнь в ее беспощадной правде, которой при иных условиях я, конечно, никогда не узнала бы.
На концерте в Большом зале консерватории.
Предоставленная сама себе в этом круговороте человеческих страстей, видя рядом разврат и возвышенную любовь, дружбу и предательство, я поняла, что мне остается либо опуститься на самое дно, либо выйти из этого месива недосягаемой и сильной. И я чувствовала, я знала, что помочь мне может только искусство. Поэтому стремилась петь, выходить на сцену — хоть на несколько минут уйти из реальной жизни, чувствовать в себе силу вести за собою людей в мой особый, в мой прекрасный мир. А потом пришла любовь.
В тот год открылись офицерские клубы, ввели новую форму — погоны, кортики; это придало морякам особый шарм — не только внешний, но и внутренний: они стали офицерами. Красивая морская форма так идет русским мужчинам!
Зимой особенно много моряков в городе — залив замерз, корабли стоят в гавани,- и вечера они проводят в офицерском клубе. Была у меня всего лишь пара платьишек, да ведь бедному одеться — подпоясаться, главное-то украшение — глаза блестят. В клубе я и познакомилась с молодым лейтенантом с подводной лодки «Щ № …» — «Щука», как моряки называли.
Подводники отличаются среди моряков особыми человеческими качествами. Ведь в случае гибели лодки живых не остается, погибают все, — поэтому, вероятно, в них так развито чувство долга, так крепка дружба,такие тесные отношения между собой.
Петр Долголенко — веселый, красивый лейтенант, — никогда больше я не слышала такого заразительного смеха, как у него. Он был большой и добрый — с таким ничего не страшно!
Когда он меня в первый раз поцеловал — это было на улице, — я в полном смысле слова от счастья потеряла сознание на несколько секунд. Очнулась — сижу на скамейке, надо мной его лицо, а вокруг него в небе звезды вертятся!
Мечтали мы после войны пожениться, а пока по вечерам бегали на танцы: единственное место, где можно встречаться. Да как удирать, когда все женщины в МПВО на казарменном положении, в город можно попасть только по увольнительной. За самовольную отлучку — на губу, т. е. на гауптвахту, в подвал на несколько суток, или в наряд — гальюны чистить. Да все равно убегали — в окно.
Однажды возвращаюсь с танцульки, думаю — поздно уже, прошмыгну потихоньку мимо дежурной. А меня — хвать! Взводный ждет, не спится ему, черту.
— На губу за самоволку!
Я уж не раз там бывала. Ладно, переоделась в форму и вниз, в подвал. Там воды чуть ли не по колено и льдинки плавают, а у меня резиновые сапоги совсем дырявые, ноги сразу промокли.
— У меня сапоги дырявые, а здесь вода.
— Ничего, на нарах отсидишься, не барыня.
— Ах, так?!
Снимаю сапоги — да ему в рожу:
— Босиком буду стоять, все равно ноги мокрые!
— Ты что, дура, — подохнешь!
— Вот и хорошо — тебе отвечать придется. Ушел он, а я больше часа в ледяной воде простояла, не влезла на нары. Слышу — идет, новые сапоги принес:
— Держи, артистка!
Обычно за самоволку давали 3-5 суток губы, а мне, за то, что сапоги ему шваркнула, отвалили 10 суток на хлебе и воде. А я после ледяной ванны не то что не заболела — не чихнула даже: со злости, должно быть. Да еще с Петром на морозе нацеловалась — мне и тепло.
Сижу два дня, а тут подошло 23 февраля — День Красной Армии. Наверху праздничный концерт идет, а какой концерт без меня — я во всем Кронштадте главный соловей. Джаз-оркестр меня ждет, в зале начальства полно, а гвоздь программы — в подвале с водой, как княжна Тараканова. Слышу — идут за мной.
— Выходи, артистка, ждут тебя на концерте.
— А я не пойду.
— Как так не пойдешь? Приказано привести.
— Попробуй приведи, если я идти не хочу. Как ни уговаривал — и по- хорошему, и с угрозами, — не пошла. Сижу на нарах, ноги под себя поджала, кругом — вода. Идет наш самый главный над бабами, начальник МПВО — довольно молодой, представительный такой мужчина. И бодро так, весело:
— Ну, Иванова, выходи!
Так, думаю, ЧП, значит: гостей полно, а десерта нету, иначе сам бы не пришел.
— А чего выходить, мне и здесь хорошо.
— Ну, ладно, брось, ждут там, поди спой!
— Не пойду.
Выламываюсь — знаю ведь, что позарез нужна.
— Ну, брось ломаться! Не пойдешь — ведь мы и силой, под винтовкой выведем.
А сам смотрит, как кот на сало, улыбается — видно, нравлюсь, — этакий светский разговор и обстановочка пикантная.
Я ему в тон: — Вывести, конечно, под винтовкой на сцену вы меня можете, а только петь не заставите. Он же, как тетерев, хвост распушил: — Уж и не заставим?
— Уж и не заставите.
А сама думаю: полундра, спасайся, кто может!
— Ладно, короче, сколько суток дали?
— Десять.
— Сколько отсидела?
— С губы снимаю. Давай наверх!
Ну, тут я уж дунула без оглядки.
Прорыв блокады 19 января 1943 года я запомнила на всю жизнь. Сижу вечером одна в комнате — все в кино ушли, тут же в доме. Музыку по радио передают. Я у печки задремала, и вдруг музыка оборвалась, и я слышу сквозь дрему голос диктора Левитана: «…Правительственное сообщение… наши доблестные войска… блокада Ленинграда прорвана!» Боже ты мой, и я одна это слышу! Я вскочила — что делать, куда бежать? Надо сказать, кричать, кричать: «Товарищи, жизнь! Блокада прорвана!» А вдруг показалось? Вдруг приснилось? Бегу в кинозал, приоткрываю дверь — с краю сидит взводный. Я ему шепотом:
— Взводный, скорей сюда, скорее! Вышел в коридор.
— Ну, что случилось?
А у меня сердце в самом горле стучит. Кричу ему:
— Блокада прорвана!
— С ума ты сошла! Закрой дверь и давай без паники
— Да иди же сюда, послушай радио!
Побежали в нашу комнату, а там, конечно, Левитан по радио все снова повторяет. Мы — обратно в зал, дверь нараспашку, включаем свет:
— Товарищи, блокада прорвана!
Что тут началось! Это было почти безумие. Хотя впереди еще много горя, но мы уже не отрезаны от своих, есть уже маленькая дверца, щель, через которую к нам могут прорваться люди с помощью!
Конечно, не на другой же день улучшилось положение, но вот уже прибавляют к пайку еще 100 г хлеба, на кораблях угощают американскими консервами — люди пробиваются к нам!
Весной Петр ушел на своей «Щуке» на задание. У нас летом работа уже другая: на огородах. Пашем на себе, как лошади, сажаем картошку, овощи. Работать тяжело, спина болит — не разогнешься, но солнышко греет, тепло…
Работаю однажды на прополке, пою, как птица, а тут одна баба наша вдруг выпрямляется во весь рост и кричит:
— Галька, а «Щучка», на которой Петька-то твой служил, — погибла!
И зубы у нее оскалены — то ли в злобе, то ли в смехе. Как стояла я в грядке на коленях, так лицом в землю и ткнулась…
Опять одна…
Так тошно и беспросветно стало мне после его гибели!.. Через звериный оскал той бабы вдруг увидела я все вокруг — другими глазами. Кто эти люди? Почему я здесь? Нет, оставаться здесь уже невозможно. Но куда денешься? Может, в Ленинград, учиться?
Прошу меня демобилизовать — не пускают: жди, пока война кончится, сейчас работать надо. Пошла к начальнику МПВО, который меня с гауптвахты освободил:
— Отпустите меня в Ленинград, учиться хочу.
— Что так торопишься, жить боишься опоздать? Ты девчонка еще совсем, успеешь, сейчас работать надо.
— А кончится война, я так и буду у вас в грядках сидеть. Не могу я здесь больше быть, учиться хочу. Отпустите.
Видно, хороший был человек, пожалел девчонку — отпустил.
Пробыла я в «голубой дивизии» полтора года, это помогло мне выжить физически, но уже подступала ко мне духовная смерть, и надо было спасать свою душу.
И вот — Ленинград 1943 года. Город понемногу пробуждается к жизни. На рабочую карточку дают уже 400 г хлеба. Значит, первым делом устроиться на работу, где дают рабочую карточку. Но куда? Специальности у меня никакой.
Но тут мне повезло. Взяли меня в Выборгский дом культуры помощником осветителя сцены. В те времена на авансцене театров находилась осветительская будка, в ней — реостат с рычагами, дающими свет. Там, под сценой, я и сидела — давала свет в зал и на сцену. Нужно было только знать, как включать и выключать верхние софиты, прожектора справа и слева — в общем, работа не трудная, только вечерами, и — рабочая карточка. Днем я свободна и могу учиться, а вечером сижу в своей будке, смотрю драматические спектакли, концерты. Чаще всего выступали у нас тогда артисты Большого драматического театра им. Горького, что находится на Фонтанке. Были в нем тогда великолепные актеры — я впервые увидела искусство такого класса. И очень увлеклась драмой. Память у меня была всегда блестящая — с двух-трех раз я запоминала тексты пьес целиком, — и, если артисты забывали, я им подсказывала.
Оперные театры и консерватория были в эвакуации, но в городе осталась группа певцов, и те, кто сумел пережить страшные дни блокады, организовали оперную труппу. Люди, только что буквально восставшие из мертвых, снова потянулись к искусству.
И вот я впервые сижу в зале Михайловского театра и слушаю «Пиковую даму» Чайковского. Хотя к тому времени я уже знала арии и дуэты из этой и других опер, но слышала я их либо в кинофильмах, либо по радио, либо на пластинках, а «живой» оперный театр — это впервые в моей жизни. Спектакль был исторический: еще не снята блокада, а в зрительный зал пришли ленинградцы — не опомнившиеся вполне от страшного голода и холода, сидят они в зале в шубах и шапках, Но вот, пришли услышать гениальное творение Чайковского. И артисты- исполнители были героями, как и зрители. Я запомнила на всю жизнь их имена: Германа пел Сорочинский, Лизу — Кузнецова, Графиню — Преображенская, Полину — Мержанова, Прилепу — Скопа-Родионова…
Весь спектакль отпечатался в моей памяти, как на кинопленке. И сейчас вижу перед собой изможденного Германа, Лизу с обнаженными, синими и тощими, как у скелета, плечами, на которых лежит толстый слой белой пудры; великую Софью Преображенскую-графиню (такого драматического меццо-сопрано я уже за всю свою жизнь не услышу) — она тогда была в самом расцвете своего таланта.
Когда они пели, изо рта у них валил пар. То волнение, потрясение, которое я пережила там, было не просто наслаждением от спектакля: это было чувство гордости за свой воскресший народ, за великое искусство, которое заставляет всех этих полумертвецов — оркестрантов, певцов, публику — объединиться в этом зале, за стенами которого воет сирена воздушной тревоги и рвутся снаряды. Во- истину — не хлебом единым жив человек.
Не хлебом единым жив человек – фраза эта общеизвестна и является образом и Ветхого, и Нового Заветов, смысл же ее понятен любому. Смысл данного образа заключается в том, что материальные блага не являются единственно необходимыми для человеческих существ, и высказана данная мысль в форме поистине категоричной. Базовую платформу в жизни человека создает удовлетворение духовное, потребность в котором подобна потребности в пище. В сущности, любая религия, любая духовная традиция зиждется на подобной мысли: любая жизнь в первую очередь нуждается в пище духовной.
Не хлебом единым жив человек — утверждение это верно не только в переносном, но и во вполне буквальном смысле: физиологические процессы, происходящие в организме человека, функционирование человеческого тела, обмен веществ, пищеварение и даже дыхание напрямую связаны с духовной жизнью индивидуума. Однако большинство людей не только недооценивают свои духовные возможности и потребности, но зачастую полностью игнорируют их. Конечно, со временем возможно изменение поведения и установок и возвращение восприятия духовных ценностей, однако влияние ориентации материалистической, оказываемое на человечество слишком долгое время, создало последствия по-настоящему плачевные, став источником для распространения в общественной среде склонностей к пагубным пристрастиям.
Странно удивляться тому, что люди частично или полностью не способны понять настоящие потребности духа, ибо они не имеют способности осознать необходимость достижений духовных. Зато люди имеют возможность открывать для себя способы для избавления от напряжения и стимулирующие виды деятельности, используя их в качестве замены состоянию того глубокого переживания, каким является настоящий экстаз.
Этот факт по-настоящему печален, поскольку любому человеку экстаз необходим наравне с пищей, водой и воздухом, хотя в современном мире эта поистине базовая потребность человека вряд ли осознается в полном объеме. За последние десятилетия люди смогли осознать факт того, насколько сильно изменилось к худшему их физическое окружение, и предпринять определенные меры для исправления данной тенденции. Но гораздо хуже дело обстоит с осознанием потребностей духовных, присущих каждому. И проблема пагубных пристрастий вытекает из недостатка этого осознания.
Экстатические переживания в виде потребности свойственны всем людям, и эта потребность проявляла себя во всех культурах и во все эпохи нашей истории в виде наслаждения различного рода, способного выйти за пределы повседневности. Многие культуры искали способы для удовлетворения подобных потребностей, и некоторые из них были ориентированы на духовность в большей степени, нежели другие.
Русский писатель XIX века Ф.Достоевский говорил о том, что удовлетворение доступно человеку только тогда когда он может получить от общества переживания трех видов: таинства, чудеса и руководство духовного порядка, причем переживания эти намного важнее, нежели существующие материальные потребности. Пагубные пристрастия для людей, лишенных руководства духовного, становятся решением тем более соблазнительным, что при помощи его они надеются обрести и таинства, и чудеса. В сущности, подобных людей можно воспринимать не столько как тех, кто подвержен слабостям или по сути своей является преступником, а как тех, кто губительным для них образом стремится заполнить духовную пустоту, образовавшуюся на базе материального изобилия.
Дорогая церковь, дорогие братья и сестры!
Сердечно приветствую вас! Благодать вам и мир да умножатся!
Пусть Бог укрепит вас, даст мудрости и терпения, благословит и сохранит вас от всякого зла!
Библия говорит: “Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих” (Матф.4:4). Первое, что понятно из слов Иисуса Христа — каждый человек нуждается в хлебе. Хлеб, т.е. пища, жизненно необходима для поддержания наших сил, выполнения необходимой работы, требующей наших усилий, и без своевременного пополнения этих сил, человек просто не сможет выжить.
Но дальше Иисус Христос говорит не менее важную мысль: человек живёт не только физической пищей. Для нормальной жизни нам необходимо слово, исходящее из уст Божьих. Как физическая пища жизненно необходима для нашего физического человека, так слово Божье необходимо для нашего внутреннего человека, для нашей души.
Слово Божье, записанное в Библии — это всего лишь текст, состоящий из букв и слов, который «оживает» для тех, которые общаются с Автором Библии и знают Его лично. Можно получить письмо от неизвестного человека и оно особенно не обрадует, о чем бы там не говорилось. Когда же мы получаем письмо от родного или близкого, реагируем совсем по-другому. Но гораздо лучше общаться с этим человеком лично. Поэтому, Бог хочет, чтобы мы не просто читали Библию, как книгу, но общались с Ним «устами к устам», «лицом к лицу», получая живое слово от живого Бога через Писания.
“Когда же вошел Иисус в Капернаум, к Нему подошел сотник и просил Его: Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает. Иисус говорит ему: Я приду и исцелю его. Сотник же, отвечая, сказал: Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой” (Матф.8:5-8). Сотник получил конкретное, живое слово от Бога в свою ситуацию, и слуга его был исцелен! Таким словом и будет жив человек! Мы все нуждаемся именно в таком слове, которое наполняет нас внутренней силой!
Без внутренней силы от Бога мы не сможем сделать в жизни ничего хорошего. Физически слабый человек, который не ел несколько дней, может понимать, что ему нужно делать, но у него просто не будет сил для этого. В жизни многих христиан происходит то же самое: своим умом они понимают, как жить и поступать правильно, но у них не получается это по одной причине - нет внутренней силы.
Апостол Петр говорит о верующих, как о тех, кто “силою Божиею через веру соблюдаемых ко спасению, готовому открыться в последнее время” (1 Петра 1:5). “Соблюдаемых” означает “сохраняемых”. Спастись, прийти на небо мы не можем своими силами – энтузиазма не хватит. Это возможно только силою Божьей! Каким образом мы получаем эту силу? “Силою Божиею через веру”, которая приходит «от слышания, а слышание от слова Божия” (Рим.10:17).
Слово Божье является решающим фактором в нашей жизни. Без слова, пребывающего в нас, проблемы неизбежны. Иисус Христос обращается к людям, полным проблем: “И не имеете слова Его пребывающего в вас, потому что вы не веруете Тому, Которого Он послал” (Иоанна 5:38).
О чем первом мы думаем, когда только просыпаемся и начинаем наш день? О срочных звонках, неотложных делах и окружающих нас проблемах? Что первое для нас, то и является нашим богом. Почему в Ветхом Завете Бог говорил о первенцах, первых плодах, первых снопах? Неужели Он хотел что-то отнять у людей? Нет, не отнять, но показать людям, кто на самом деле их бог.
Бог хочет быть нашим Богом. И Бог открывает Своё слово и говорит с теми, для кого Он является Богом, с теми, для кого Он - на первом месте.
Если просыпаясь, мы отделяем своё первое время для того, чтобы провести его с Богом, остаток дня пройдет в Божьем благословении и устройстве. Для многих людей это кажется невозможным. Но это время стоит того, чтобы отделить себя и пребывать в Царстве Божьем, которое “не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе”.
Нормальная христианская жизнь – это когда наше сердце наполняет не страх и суета, не чувство вины и осуждения, но праведность, мир и радость! Иисус Христос пришел, чтобы дать нам жизнь с избытком, но как это происходит практически? Когда при всей своей занятости первое время мы отдаем Богу. Не сделав этого, всё равно мы все свои силы потратим на решение проблем в течение дня, и большую часть – на совершенно ненужные вещи, суету, заботы, переживания. Так не лучше ли эти силы потратить на то, чтобы в начале дня пребывать в общении с Богом?
Без общения с Богом наша жизнь становится, как не заправленный автомобиль: мы пытается куда-то ехать, чего-то достичь, но ничего не работает, мы стоим на месте. Пытаемся навести порядок, но получается еще больший беспорядок. Мы без конца “улаживаем свои дела”, но рано или поздно всё приходит в упадок.
Дорогие братья и сестры! Наша жизнь может измениться и стать другой, если только мы решим каждый день, с постоянством начинать свой день с молитвы и Слова Божьего. Проблемы будут решаться уже не только нашими силами или расчетами, но Бог Сам будет помогать нам и устраивать всё удивительным образом, располагая сердца людей, давая нам всю необходимую мудрость и понимание во всех наших делах. Когда слово от Бога внутри нас, мы будем полны жизненной силы, потому что “не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божьих”.
Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми вами. Аминь.
С любовью во Христе,
ваш брат и пастырь Леонид Падун
This entry was posted on 1 августа, 2015 at 21:17 and is filed under . You can follow any responses to this entry through the feed. You can skip to the end and leave a response. Pinging is currently not allowed.